В советское время Украина была отделена от мира «железным занавесом». За ним она была лишена возможности развития из-за запрета общаться с миром и нехватки доступа к мировым информационным ресурсам. Сегодня Украина может оказаться отделенным от него «золотым занавесом», сотканным из знания, которое будет недоступно украинской нации. Украинское государство фактически остается вне мирового информационного и коммуникативного пространства из-за незнания языка, на котором современный мир разговаривает. Речь идет о владении английским, который уже несколько десятилетий имеет при себе определение «глобальное».
На волне глобализации и развития современных технологий английский покорил мир так, как это не удавалось ни одному языку в истории человечества. Он родной для 400 млн людей и имеет особый статус более чем в 70-ти странах. Свободно говорят по-английски как на втором около 500 млн человек. 750 млн изучают английский как иностранный. Специалисты утверждают, что к англоязычному миру принадлежит около полутора миллиардов человек. На английском сегодня говорят в три раза больше тех, для кого он является неродным. Самая большая англоязычная нация – Соединенные Штаты – это около 20% англоязычного населения планеты. 350 млн говорящих на английском языке в Азии – это все вместе взятое англоязычное население Великобритании, Соединенных Штатов и Канады. Все эти цифры практически ничего не означали бы, если бы за ними не стояло то, что в современном глобализированном мире английский – это язык прогресса и модернизации, а значит, язык мировой науки, образования, бизнеса и политики. В масштабах планеты в этих областях он выполняет роль конвертируемой валюты. Нет ее – нет возможности выходить на мировую арену.
После падения Советского Союза среди первых шагов правительств практически всех государств бывшего социалистического блока было изменение приоритетов языковой политики и распространение в обществах мировой lingua franca. Из всех постсоветских стран Украина, кажется, едва ли не единственная, где процессы модернизации не базируются на доступе к информации и образованию через английский. По данным Института социологии НАН, английским владеют всего 1,4% украинцев. (В России – в соответствии с Всероссийской переписью населения 2002 года – 4,8% граждан). На практике, очевидно, на английском говорит еще меньше украинцев, потому что вряд ли даже в столице им владеет каждый сотый киевлянин. Впечатляет, если учесть хотя бы то, что в ЕС, куда мы так настойчиво направляемся, на английском, по данным Евробарометра за 2006 год, разговаривает каждый второй...
Вина за сложившуюся ситуацию лежит прежде всего на власти страны, которая определяет, точнее, должна определять стратегии развития, и в отсутствии соответствующего языкового планирования. Ведь управлять развитием значит предсказать будущее, почувствовать его, если хотите. На уровне управления государством это означает включить страну в глобальные тенденции, определяющие развитие человечества.
В Украине практически никто не упоминает о том, что модернизация, о которой с постоянством, достойным зависти, говорит последние два десятилетия каждая приходящая к власти политическая сила, также имеет языковое измерение. Во-первых, с самого момента своего зарождения в 17-18 веке пусковым механизмом и двигателем модернизации была и остается до сих пор наука. Информационное общество и общество знаний есть не что иное как следствие ее безусловного господства в человеческой цивилизации. Во-вторых, современная мировая наука развивается благодаря именно английскому, потому обмен знаниями и информацией между учеными разных стран мира происходит именно благодаря ей. Хотим мы того или нет, язык модернизации – английский. Такого явления как национальная наука не существует в принципе, потому что в таком случае она сразу же становится провинциальной.
Постоянно говорят об отсталости украинской науки и о необходимости поднятия ее до мирового уровня. Правда, редко можно услышать мнение о том, что для этого нужно, по меньшей мере, иметь возможность с этой мировой наукой общаться. К примеру, читать научные журналы. 90% самых авторитетных из них в мире печатаются на английском. В исследованиях украинских ученых цитирований источников на иностранных языках практически нет. Я не могу судить о естественных отраслях, но то, что происходит в гуманитарных науках в Украине, просто поражает. Большинство публикаций – это не более чем в определенной степени подробные представления о социальной сфере, созданные советской идеологией. Как результат, все заканчивается размышлениями о ментальности (это понятие в современных социальных науках считается эзотерическим и используется как метафора). Осталось только об ауре и чакрах поговорить. Хотелось бы надеяться, что в естественных науках дело лучше, но окружающая реальность говорит об обратном. Непосредственным подтверждением тому является индекс цитирования зарубежных источников отечественными учеными. В этом мировом рейтинге, мы, как и в подавляющем большинстве других индексов и рейтингов, отстаем, о чем неоднократно писали мои коллеги. Чтобы продвинуть человеческие знания, необходимо выйти на уровень знаний по определенной проблеме, усвоить и переосмыслить ее. Только после этого возможно появление новых идей, в чем в принципе состоит содержание существования науки. Без английского сегодня это кажется невозможным, о чем красноречиво свидетельствует уровень отечественной науки.
Именно из-за невключенности английского в национальную образовательную систему в Украине полностью провален процесс интернационализации образования, а уровень развития образования едва ли не самый низкий в мире. Здесь нельзя не упомянуть Болонский процесс. Оппозиция к нему в украинских вузах колоссальна. Никто не может понять, зачем все это нужно. Дошло до того, что ректоры ведущих украинских вузов публично от Болонского процесса отказываются. Очевидно, что это происходит из-за непонимания его сущности и целей. Болонский процесс является реакцией Европы на тенденцию интернационализации образования и глобализацию знания, которое, родившись в одной стране, мгновенно распространяется по миру. Именно из-за этой тенденции основными измерениями Болонского процесса является обучение иностранным языкам и мобильность. Это означает, что любой студент, преподаватель, ученый любого университета планеты может поехать учиться или преподавать в любую страну мира, где знания из его специализации развиты больше всего. Этого не может произойти, если студент и преподаватель из разных стран не будут иметь общий язык. Нравится нам это или нет, но сегодня таким языком является английский. Мобильность и изучение иностранных не могут быть разделены. Именно по этой причине количество зарубежных преподавателей и студентов являются главными критериями для определения качества образования, по которым составляются мировые университетские рейтинги.
В украинском образовании ситуация абсурдна. Тот, кто вводил Болонский процесс в стране, на основании собственных умозаключений решил, что основным в нем является введение единого диплома, европейской кредитно-трансферной системы (ЕКТС), бакалавриата и магистратуры. Не поняли только того, что все эти меры лишь производные от процесса интернационализации знаний, который требует способности получать или передавать их в любом уголке мира. В украинских вузах ввели, в соответствии с требованиями Болонского процесса, кредитно-трансферную систему (в которой главное слово трансфер), а сам трансфер – ввести забыли. Как забыли поставить в приоритеты изучение иностранных языков. В Европе кредитно-трансферную систему ввели для того, чтобы при трансфере (мобильности) была возможность оценивать знания по унифицированной для всех стран-членов Болонского процесса шкале. При отсутствии мобильности кредитно-трансферная система теряет всякое содержание и является ненужной! Вот и сидят наши преподаватели на кафедрах, и рядом с колонкой, где ставят баллы в соответствии с ЕКТС, вырисовывают колонку для того, чтобы поставить привычные «хорошо» или «отлично», справедливо не понимая, для чего все это нужно.
Действительно, мобильность украинских студентов и преподавателей является самой низкой в Европе. Но может ли речь идти об обучении или преподавании в иностранных вузах без знания языка, на котором идет учебный процесс? С другой стороны, зачем иностранным студентам приезжать в Украину учиться, если образовательная система не дает основного выхода на мировой уровень знания по тому или иному предмету? Подчеркиваю, изучение студентами иностранных языков или языковое измерение относится к основным составляющим Болонского процесса. Интересно, какой логикой пользуются чиновники МОН, принимая решение, какую часть Болонского процесса реализовывать в Украине, а какую нет?
На одной из конференций я задала вопрос об этом заместителю министра образования Евгению Сулиме. В ответ услышала, что изучение английского является коммерческим вопросом, граждане сами должны решать эту проблему, и Министерство не будет вмешиваться в эту сферу. Конференция, подчеркиваю, была посвящена Болонскому процессу и интернационализации украинского образования.
Уважаемый господин заместитель министра, интернационализация образования в мировом размене означает, что преподаватель из любой страны мира может зайти в студенческую аудиторию любой страны мира и прочесть там лекцию на английском языке. Это значит, что студенты, сидящие в аудиториях, обладают способностью эту лекцию понимать. Такого явления как перевод лекций сегодня не существует ни в одном вузе мира. И совсем не потому, что на услуги перевода ни у одного университета денег бы не хватило, хотя по и по этой причине тоже. Даже если предположить, что украинские университеты будут приглашать переводчиков, тут же выходит на поверхность другая проблема. Отечественные переводчики не обладают в достаточной степени профессиональным жаргоном из той или иной научной отрасли. Специализация в переводе у специалистов занимает годы. Можно быть профессиональным переводчиком только в какой-либо одной отрасли, например в юриспруденции. Но одновременно нельзя переводить лекции по высшей математике, политологии и биологии. Я не раз становилась свидетелем того, что переводчики передают только всеобщее содержание сказанного преподавателем, из-за чего содержание лекции практически теряется. И это ни в коем случае не их вина. Проблема заключается в том, что в украинской науке совершенно не развит понятийный аппарат, который позволял бы говорить на одном уровне и на одном языке с мировой наукой. Переводчики, может, и прочитали бы что-нибудь по предмету перевода. Но читать нечего. Украинские ученые очень медленно привносят в понятийный аппарат отечественной науки мировые стандарты, потому что опять-таки не владеют английским и не имеют доступа к достижениям мировой науки. Вот такой замкнутый круг.
Что касается студенческой аудитории, то ситуация в этом плане катастрофическая. Когда аудитории задаешь вопрос «Кто владеет английским?», в ответ слышишь мертвую тишину. Речь не идет о специализированных вузах. Понятно, что там изучение иностранных необходимо по определению. Хотя двуязычное преподавание предметов уже стало общемировой практикой, и там не введено, как нет его и в учреждениях, позиционирующих себя как флагманы национального образования. Пытаются включиться в общемировую тенденцию несколько университетов, среди которых, например, Киево-Могилянская Академия. Но что такое единичные усилия нескольких университетов в масштабах страны? По незнанию языка мировой науки и образования для украинских студентов и преподавателей закрыты также международные цифровые базы данных, на основе которых сегодня строится образование в большинстве учебных заведений мира.
Способность студентов понимать лекции иностранных преподавателей – отдельный разговор. Качество преподавания иностранных языков в Украине общеизвестно. Все учат, но никто языком толком не владеет. И это не что иное, как результат отсутствия в Украине спланированной языковой политики. Сейчас в наших городах работает очень большое количество центров, предлагающих научить иностранный раз и навсегда за месяц, или в лучшем случае за год-два. Хорошо, что не за день. На самом деле, люди, владеющие хоть одним иностранным, прекрасно понимают, что сделать это в столь короткий срок практически невозможно. На изучение иностранного языка требуется от 10 до 15 лет тяжелейшего труда. Подобные предложения являются ничем иным, как очередным введением в заблуждение граждан при полном безразличии государства. Другими словами, это просто выкачка денег из людей, которые не осознают глубины проблемы, потому что цены на эти услуги космические. Я ни в коем случае не утверждаю, что центры изучения иностранных языков работают плохо. Они могут помочь на некоторых стадиях. Но это не разрешает проблему. Учитывая, что количество клиентов таких курсов постоянно растет, как и количество самих курсов, спрос на изменение отношения государства к этой проблеме в украинском обществе очень велик.
С другой стороны, для того чтобы студенты могли учиться в системе интернационализированного образования, они уже должны войти в аудиторию с качественным знанием иностранного, и за период обучения только повышать свой уровень, чтобы быть конкурентными в глобализированном мире. Это, в свою очередь, означает, что процесс обучения иностранному должен быть хорошо отлажен из школы. На каком уровне эта проблема в Украине? Риторический вопрос. Например, в ЕС, по данным Евробарометра, сегодня английский из первого класса изучают 90% школьников, и там внедрена целая система отслеживания качества этого процесса. Это снова о государственных политиках и о евроинтеграции.
В контексте размышлений о языковой политике, конечно, нельзя не затронуть русский язык. Владение им – очень большое преимущество наших граждан, потому что у России действительно есть что взять в интеллектуальном и не только плане. Знание русского, как и любого другого иностранного, совсем не плохое качество. Китайцы тоже изучают русский язык, потому что им от России нужны ресурсы и рынок. Но объявленная в КНР лингвистическая модернизация касается исключительно английского.
Относительно качества интеллектуального ресурса, который экспортирует к нам наш северный сосед, которым пользуются большинство отечественных интеллектуалов, тоже есть вопросы. К примеру, все, кто сталкивается с русской наукой, понимают, что она является ничем иным, как ретранслятором для постсоветского пространства мировых научных достижений, печатаемых на английском и других иностранных языках. Со времен Советского Союза ничего не изменилось. Кстати, тот, кто хоть периодически читает иностранную научную литературу, понимает, что выбор трудов для перевода русскими издателями очень тенденциозен в том плане, что переводятся только произведения, которые согласуются с политиками, реализуемыми внутри соседнего государства. Крайне редко можно найти работы, отрицающие логику развития российской модели по понятным причинам. То есть получаем информацию от бывшей метрополии в той форме, в которой ей это нужно. Почему не из первоисточников?
Даже беглый взгляд по полкам наших книжных магазинов приводит к выводу, что российские издательства зарабатывают не потому, что пишут россияне. Большинство того, что продается сегодня на украинском книжном рынке, является переводом с английского и других иностранных или хорошей обработкой иностранных произведений – так, чтобы этого не было видно. При этом в Украине достаточно своих высококвалифицированных специалистов, способных справиться с этой задачей. Специализированные университеты и институты иностранных языков ежегодно выпускают сотни специалистов, которые могли бы поднять уровень страны до мирового, а они идут работать в лучшем случае бренд-менеджерами, секретарями и офис-менеджерами, по сути делая работу, лишенную интеллектуальной составляющей. Неужели нельзя разработать государственную стратегию, которая обеспечивала бы высококвалифицированным трудом собственных граждан и одновременно положила конец интеллектуальной изоляции страны от мира?
Модернизация и переход от индустриального общества к обществу знаний, являющихся общемировой тенденцией, невозможен без доступа к информации, а значит, без английского. Это заставило национальные правительства подавляющего большинства стран мира распространять его через образование. В образовательных политиках большинства государств мира знания английского все чаще относят к базовым. Обладать им означает то же, что уметь пользоваться компьютером, мобильным телефоном и водить машину.
В общем, сегодня глобальный рынок обучения английскому языку как иностранному исчисляется в 50 млрд долларов ежегодно (что больше чем ВВП Литвы за 2008 год).
К примеру, в нынешних странах ЕС этот процесс начался в средние 80-х. Выросло уже не одно поколение европейцев, для которых английский является вторым языком, а не иностранным. В Германии билингвизм почти официален. Первое, что сделал реформатор Саакашвили, придя к власти в Грузии, перевел образование и управление в стране на английский. Это позволило приобщиться к лучшим мировым образцам и провести успешные реформы. Процесс англизации языковой среды в европейских странах бывшего советского блока произошел сразу после падения железного занавеса. Ярким примером могут служить Польша и Чехия, в которых реформы, которые уже принято считать классически успешными, начались прежде всего с реформы языковой политики в сторону включения страны в глобальное коммуникативное пространство.
Сегодня владение населением английским определяет статус страны на мировой арене. Связку английского языка со статусом государства ярче всего иллюстрирует языковая политика Китая. Тенденции и события, происходящие в языковой среде страны, исследователи назвали «англоязычной лихорадкой». Ее движущей силой стал господствующий в стране дискурс модернизации, в котором национальное развитие напрямую связывается с владением населением английским языком. По прогнозам футурологов, к 2100 году в Китае английский будет вторым языком. Он рассматривается как необходимое условие прогресса на уровне правительства страны.
К примеру, по некоторым подсчетам, только в Шанхае 3000 центров изучения английского. В целом анализ индустрии говорит о том, что сегодня в КНР около 30000 организаций, предлагающих услуги по обучению английскому языку вне школы, а сам рынок обучения английскому за последние пять лет вырос вдвое и достиг 3,5 млрд долларов.
Сторонники образования на китайском и английском языке утверждают, что такой тип образования является авангардом образовательной реформы, основой качественного образования, жизненно необходимым для Китая средством общения с миром, ресурсом для достижения целей национального развития и модернизации в эпоху глобализации. Директора школ и ректоры университетов осознают, что если преподавание предметов на английском языке не будет введено, их заведения останутся на периферии общественного внимания. Эти соображения заставили китайские университеты ввести двуязычные курсы по предметам, после того как департамент высшего образования Министерства образования объявил, что их количество будет учитываться при оценке рейтинга университетов.
Очевидно, что распространение английского языка в стране имеет непосредственное отношение к подъему науки в Китае. Исследования показали, что по развитию науки Китай занимает второе место в мире после США. Обратите внимание, как и в экономическом развитии. По прогнозам, к 2020 году Поднебесная станет крупнейшим производителем научных знаний в мире. Для сравнения: Советский Союз был научной супердержавой, которая в свое время проводила больше исследований, чем Китай, Индия и Бразилия вместе взятые. По данным, опубликованным Financial Times в прошлом году, современная российская наука по количеству исследований находится позади всех упомянутых стран. Информация для размышлений: во время последнего визита в октябре этого года в КНР премьер России договорился с КНР об экспорте новейших технологий из Китая в РФ.
Концепция превращения Шанхая в глобальный город начиналась именно с программы англизации города. К слову, ни один из украинских городов в рейтинг глобальных не входит. Китайских около десятка. Кстати, в соответствии с выводами современного варианта теории модернизации именно глобальные города являются двигателями процесса модернизации во всех странах современного мира.
Как тут не вспомнить Евро и не провести параллели с Олимпийскими играми в Пекине 2008 года? Именно их проведение способствовало распространению английского языка в КНР. По всей стране проводились инициированные и поддержанные правительством кампании, направленные на популяризацию английского языка. Например, состоялась централизованная стандартизация надписей, названий и знаков на дорогах и ресторанного меню. Был создан специально к этому событию работавший правительственный Комитет по иностранному языку, начиная с 2001 г.
Каким образом Украина, будучи полностью неанглоязычной страной, собирается принимать зарубежных гостей, совершенно непонятно. Очевидно, будем размахивать руками на улицах, пытаясь ответить на вопросы гостей. Все эти двухмесячные курсы для милиции, врачей и так далее – не более чем имитация необходимой деятельности.
В соответствии со стратегией, представленной в России в январе этого года, к 2020 году не менее 20% сотрудников государственных структур должны будут свободно владеть иностранным языком. Со следующего года чиновники, которых будут брать на работу, уже должны будут владеть английским. Что в Украине?
28 октября украинские педагоги соберутся на ІІІ Всеукраинском съезде работников образования. Будет обсуждаться, что делать с украинским образованием, которое, по общему признанию, находится в глубоком пике. В программе мероприятия написано, что речь пойдет об инновационности, опережаемости и модернизации. На какой основе, интересно? О необходимости интернационализации украинского образования, а значит его англизации и введения двуязычных курсов предметов – ни слова. Очевидно, что с этим ситуация будет складываться так, как это было с построением цифрового общества. В большинстве стран его уже создали, а Украина еще только едва подтягивается к мировому уровню.
Глобальный английский – уже сегодня реально существующее явление, не замечать которое может только тот, кто просто не хочет этого замечать. Конечно, можно закрыть глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать проблему. Можно спрятать голову в песок и сделать вид, что тенденции или явления не существует. Но это никак не значит, что тенденция или явление исчезнут. Более того, именно это явление может оказаться способным превратить спрятавшего голову в песок в мусор истории.
Знания и информация сегодня являются наиболее дорогими ресурсами человечества. Остановленные на границах украинского государства, они превратятся в золотой занавес, который оградит Украину от остального мира. Построение государственной языковой политики на изоляционистских принципах приведет к консервации отсталости и невозможности развития страны в целом.
По прогнозам футурологов, к 2100 году на английском языке будет владеть половина мира. Возможно, Украине следует подумать о том, чтобы принадлежать именно к этой, первой половине человечества, а не второй, которая, очевидно, не будет определять развитие человеческой цивилизации?
По материалам LB.ua
.png)
.png)
